Я украду твой голос - Страница 70

Сжавшийся в кресле Композитор безмерно завидовал певице. Даже он, понимая колдовскую сущность ее голоса, почувствовал укол любви к этой хрупкой девушке. В какой-то момент он подумал, что зрители аплодируют его песне, его таланту, его мелодии. Но нет. Ни одна, даже самая чудесная музыка, не сравнится с ее удивительным голосом. Музыка — это изящная оправа, а голос — восхитительный бриллиант, сияющий в ней.

Сгорбленный Композитор покинул зал, не дожидаясь окончания поклонов. «Мне нужен твой голос. Я украду его», — стонало от вожделения его воспаленное сознание. Марк был уверен, что придет время, и он доберется до юной волшебницы Марины Васильевой. Однако ее очередь еще не настала. В его ближайших планах числятся трое других знаменитых исполнительниц. Только имея полную картину всего спектра вокальных талантов, он коснется своим скальпелем тонкой шеи рыжеволосой девчушки.

А пока он поможет ей раскрыть ее великий талант. Он напишет для нее новую песню, гораздо лучше предыдущей. А стихи он возьмет из блокнота убитого поэта.

Глава 37

В гримерной, заваленной цветами, помимо Марины Васильевой находились автор музыки большинства ее песен Александр Баровский и отец певицы.

— Мариночка, откуда взялась последняя песня? — нетерпеливо спрашивал Баровский.

— Вам она понравилась?

— Почему я ничего не знаю о ней?

— Это сюрприз. Я тайно репетировала с музыкантами.

— Я не спрашиваю про репетицию. Я спрашиваю, кто ее автор?

— Стихи написал Миша.

— А музыку?

— Тоже он.

— О чем ты говоришь! Миша не знал ни одной ноты! Он не учился музыке.

— Я нашла листок из его блокнота с текстом песни. Помните, на последней репетиции он начал сочинять стихи про собаку? Там же были и ноты. Вот этот листок. Почерк Мишин, сами посмотрите!

Баровский жадно схватил бумажку и впился глазами в ноты.

— Слова написаны одной ручкой, а ноты другой. Миша не мог написать музыку! Он только поэт.

— Когда я прочла текст и ноты, я сразу поняла — это маленький шедевр. Я должна была ее исполнить в память Миши. Вы видели, как ее приняли слушатели? Они не отпускали меня со сцены, пока я не повторила последний куплет.

— Ты меня удивила, — качал головой Баровский. — Сильно удивила.

— Ведь, правда, песня замечательная?

— Стихи Мишины. Но музыка… Какая-то она нестандартная. Записана небрежно. Используются не все инструменты. По существу, здесь одна мелодия.

— Зато какая! Музыканты загорелись и сами подобрали недостающие партии.

— Кто же ее написал? Я не могу определить, чей это стиль.

— Подождите! Вы не о том рассуждаете. — В разговор вмешался генерал армии Алексей Васильев, одетый по случаю концерта в парадный мундир. — Марина, где ты нашла листок с текстом песни?

— В нашей машине. Представляете, на сиденье лежала дивная роза, и к ее шипу был приколота песня. Так красиво.

— Когда это произошло? — отстранив композитора, наседал на дочь лысый генерал.

— Три дня назад. После концерта. Я села в машину, а там — этот цветок.

— Ты раньше видела эти стихи?

— Слышала. Первые строчки. Миша начал их писать прямо на репетиции. А ночью его убили. Эта ужасная смерть, с разрезанным горлом. Ты помнишь, я рассказывала.

— Кто же их подбросил? Родственники погибшего?

Баровский покачал головой.

— Нет. У него осталась только тетка. Я обращался к ней. Она передала мне все его записи. Но это оказались старые стихи. Блокнот, который он в последнее время носил с собой, пропал.

— Мне надо срочно позвонить. — Генерал тяжело посмотрел на Баровского. — Вам придется покинуть помещение. Марина, быстро переодевайся, пора уезжать. — Генерал вытолкал растерянного композитора и отдал приказ двум офицерам, дежурящим у двери: — Не отлучаться ни под каким предлогом. И никого не впускать! Я сейчас вернусь.

Он прошел в кабинет директора концертного зала и набрал номер Трифонова. Представившись, генерал отчеканил слова командирским голосом:

— Подполковник, срочно поднимите дело об убийстве поэта, писавшего для Марины тексты песен.

— Товарищ генерал армии, что вас интересует?

— Был ли изъят блокнот со стихами с места преступления? В тот день убитый носил его с собой.

— Нет. Карманы поэта оказались пусты. Совершенно пусты.

— Может, он успел его выложить?

— Исключено. Мы установили, что погибший получил удар по голове при входе в квартиру. Ключи от двери валялись на полу.

— Значит, блокнот мог забрать убийца?

— Как и всё, что принес с собой поэт. В частности, магнитофонную ленту с записью репетиции вашей дочери. И сам магнитофон, кстати.

— Почему вы мне об этом раньше не доложили? — рявкнул Васильев.

— Виноват, товарищ генерала армии. Но, мы обязаны хранить тайну следствия.

— Убийца интересуется моей дочерью, слушает ее песни, следит за ней, а я узнаю об этом последним!

— Какая слежка? Что случилось?

— Страницу из этого блокнота три дня назад подбросили в машину моей дочери.

— Как это произошло? Есть свидетели?

— Я сам разберусь, — стиснув зубы, прохрипел генерал и положил трубку.

Однако опрос водителя ничего не дал. Один раз за время концерта он отходил от машины, в это время к ней мог подойти кто угодно. Водитель припомнил, что день был жарким, и цветок, скорее всего, подбросили в щель незакрытого заднего окна автомобиля.

Раздраженный генерал вез дочь домой. Вместе с ней он разместился на заднем сиденье. Охранников он отпустил.

— Всё! Без моего ведома из квартиры ни шагу!