Я украду твой голос - Страница 44

Когда Марк Ривун сошел на перрон Киевского вокзала в Москве, генерал Бурмистров уже порядком успокоился. В иностранной прессе МГБ упоминался все реже, а версия с «маньяком в белом халате» обрастала новыми ужасающими подробностями.

Композитору дали возможность под неусыпным наблюдением самостоятельно добраться до квартиры, где его тайно поджидал озлобленный генерал.

— Здравствуйте, Иван Витальевич, — выкрикнул с порога Композитор, открыв дверь своим ключом.

Бурмистрову, затаившемуся в глубоком кресле в дальней комнате, пришлось подняться. Досады он не скрывал. Неожиданное пугающее появление сорвалось. Как ни старался он беззвучно замереть в кресле, всё было тщетно. Ведь остановить биение сердца он не мог.

— Нам не нравится то, как вы провели операцию, — вместо приветствия жестко заговорил генерал. В минуты ярости он всегда говорил о себе во множественном лице.

— О чем вы, Иван Витальевич? — наивно спросил Композитор, скидывая пальто.

— Нам не нравится способ ликвидации.

— Я с вами согласен. Ужасно и мерзко.

— Вам поручили очень щекотливое дело, которое надо было провести самым тишайшим образом.

— Конечно! О чем речь.

— От вас требовалось спровоцировать естественную смерть клиента.

— Я старался.

— Ничего себе старания! Все газеты и радиостанции только и судачат об этом убийстве!

— А если бы они слышали, как всё происходило в реальности, жутких красок в их описании прибавилось бы.

— Не перебивайте меня! — Генерал исподлобья смотрел на безмятежного молодого человека и чувствовал, как неумолимо тает его запал ярости. — Почему молчите?

— Стараюсь вас не перебивать.

— Зачем понадобилось столь жестокое убийство?

— Я не знаю.

— Как не знаете?

— Я его не убивал.

Генерал опешил:

— Постойте. Вы не причастны к убийству Ремера?

— Нет.

— Но… — Бурмистров вяло жестикулировал пальцами и непонимающе вращал глазами.

Композитор оставался абсолютно спокойным.

— Я планировал акцию. Обычным для себя способом. Подготовился… Но меня опередили.

— Кто?

— Точно не знаю.

— Постойте. Надо разобраться во всем по порядку. Пойдемте в комнату. Что мы все в прихожей топчемся.

Они прошли в гостиную. Генерал нервно закурил.

— Что произошло в отеле?

— Сначала всё шло по плану. Помощник остановил лифт. Я воздействовал на пищеварительную систему клиента и остался ждать в туалете.

— Почему сразу не умертвили объект?

— Тогда погибли бы и охранники. А это подозрительно. По плану Ремер должен был скончаться в туалете от разрыва сердца, в последние недели он работал на износ. Но охранники предварительно проверили санузел. Мне пришлось выйти. Пока я думал, что еще предпринять, клиента кто-то увел.

— Вы не видели, кто это был?

— Нет. Я не мог торчать у дверей. Но я слышал, как он разделывался с Ремером.

— Что вы слышали?

— Разрезы щек и горла. Хруст хрящей. Пласты плоти, вывернутые наизнанку.

— Но кто это проделал?

— Я не знаю. Мне пришлось уйти. По коридорам забегали люди Ремера, затем приехала полиция. Я убедился, что клиент мертв, и заперся в своем номере.

Генерал глубоко затягивался, роняя пепел на ковер.

— Неужели маньяк?

— Сначала я подумал, что это ваш агент. Мне передавали, что центр недоволен сроками. Подумал, что прислали нового специалиста.

— Для подстраховки специалист был, — признался генерал. — Но он так и остался в запасе.

Бурмистров осмысливал полученную информацию. Оснований не верить Композитору у него не было. Агент так непосредственно и убедительно излагал события, что первоначальный агрессивный настрой генерала бесследно улетучился. Похоже, что в дело действительно вмешался маньяк. Произошел тот невероятный случай, когда намеченную жертву убили без их участия. Такое случается, хотя и крайне редко. Что же, это меняет дело. Так и доложим начальству. Мол, все было под контролем, но вмешался психопат. А результат, так или иначе, достигнут. Орден, конечно, не дадут, но и в лагерь не отправят. И то хорошо.

Генерал повеселел.

— Так. Теперь всё ясно. Собаке — собачья смерть!

— С собаками так не поступают.

— А с врагами мирового социализма можно. Отдыхайте, ходите по театрам, ведите обычную жизнь. Когда понадобитесь, я вам сообщу.

— Я хотел бы съездить в Ленинград. Там премьера в Кировском. Всего на несколько дней, — попросил Композитор.

— В Ленинград? Согласен. Предупредите меня заранее по обычному каналу и езжайте. Думаю, на пару недель нам всем надо устроить отдых.

Генерал Бурмистров преподнес руководству тщательно продуманную версию гибели неудобного врага Милоша Ремера, сдобрил ее цитатами из зарубежной прессы, где во всем обвинялся полоумный хирург, и получил снисходительное одобрение. Жестокое бессмысленное убийство было признано подходящей карой для отъявленного подонка. Результат был достигнут, ситуация в Венгрии нормализовалась, народ переключил свой гнев на убийцу.

Генерал успокоился и порой позволял себе философские мысли, что в этом мире, помимо всесильного МГБ, существует еще и воля божья, от которой тоже невозможно укрыться. Через месяц-другой детали прошедших событий затянулись бы илом новых дел, если бы не одно существенное обстоятельство. Вернее, сразу несколько.

В Ленинграде в студенческом общежитии были найдены трупы двух молодых людей, изуродованных очень схожим с Ремером образом. Оба свалились после серьезной попойки. А утром на них наткнулся протрезвевший приятель, которому и предъявили обвинение в двойном убийстве. Он ничего не помнил, и даже начал каяться, только не мог объяснить, где раздобыл хирургические перчатки, найденные в комнате.