Я украду твой голос - Страница 40

— Достаточно, — Марк медленно опустил растопыренной пальцы.

Генерал протянул руку, щелкнул тумблер, шумный электродвигатель в магнитофоне затих.

— Вы никогда не были в Венгрии. Мы подготовили разговорник. Вот на этой пленке записаны самые распространенные фразы на венгерском. Включить?

Иван Витальевич вопросительно смотрел на притихшего Марка. Перед отправкой за границу Композитор предпочитал изучать местный язык только по фонограммам. Он слушал отдельные слова, фразы, отрывки диалогов, а затем идеально их воспроизводил. Понятия акцента для Композитора не существовало.

— Любопытный голос, — произнес Марк после некоторого молчания.

Бурмистров поежился. В присутствии загадочного агента он всегда чувствовал себя неуютно. На первые встречи трусливо брал наушники, не говоря про взведенный пистолет под пиджаком. Взгляд генерала пробежался по взъерошенной прическе и зимней одежде Композитора. К этому он тоже привык. Всё предусмотрено. Сегодня, как обычно перед новым заданием, агента посетит доверенный парикмахер. Затем ему принесут чемодан с подходящей одеждой, а то, что предстоит одеть к поезду, выложат прямо на стул.

— Вы про голос Ремера?

Композитор молчал. Генерал встал из мягкого кресла.

— Я все-таки подготовлю катушку с разговорником. Останется только включить. — Иван Витальевич сменил пленку в магнитофоне, оделся. — Не забывайте про сжатые сроки, — напомнил он перед прощанием.

Бурмистров никогда не обсуждал с подопечным предполагаемый способ ликвидации. Отчасти потому, что Композитор не умел рассказывать, но главным образом из-за того, что когда тот начинал говорить, генерал больше прислушивался к внутренним ощущениям, чем к смыслу фраз.

Закрыв за собой дверь квартиры, партийный генерал мысленно перекрестился. Он знал, что сегодня крепко выпьет. Так было каждый раз после встречи с Композитором один на один.

Марк включил магнитофон, завертелась пленка. Два голоса, на русском и венгерском поочередно произносили фразы: добрый день… один, два, три… направо, налево… сколько стоит…

Через час Композитор мог спросить и ответить на безукоризненном венгерском на самые распространенные вопросы.

Глава 21

Под полукруглым куполом длинного металлического ангара дрожал и переливался голос Милоша Ремера. Оратор находился в торце здания на возвышении из деревянных поддонов, застеленных фанерой. Все пространство перед ним заполняли рабочие авторемонтного завода, на котором проходил митинг. По тонкой крыше равномерно барабанил заунывный дождь. Из-за погоды митинг и был перенесен с открытой площадки в самый большой ангар.

Марк Ривун жался к стене ближе к выходу. Это было уже третье выступление Ремера, на котором он присутствовал. Здесь, под круглыми скатами, голос Ремера резонировал, усиливался и приобретал особую красоту. Тихий шелест мелкого дождя ограждал от посторонних звуков и словно консервировал голос оратора.

Марк смотрел на рабочих. На небритых грубых лицах отражались умиление, восторг и безотчетная любовь. Впервые после встречи с оперной певицей Серебровской Композитор столкнулся с голосом, умеющим не только убеждать, но и внушать слушателям неосознанную и необъяснимую любовь. Все, кто слушал Ремера, независимо от своего желания симпатизировали оратору.

Милош стал декламировать стихи. Это был его коронный прием. Смысл их был совершенно не важен. Во время чтения голос Ремера приобретал особую мелодичность. Слушатели погружались в сладкую негу, испытывали чувство близкое к наслаждению. В этом состоянии они могли пойти за любимым политиком куда угодно. Как влюбленные, потерявшие рассудок, они могли лечь под танки или кинуться на штыки, лишь бы их кумир не пострадал.

Каждый раз после прослушивания Ремера Композитор уединялся и старательно копировал его голос и интонацию. Казалось, всё получается, он даже специально ввел в заблуждение посетителей одного из городских кафе, но обман быстро раскрылся. Марку не доставало той особой вибрации и блеска, которые вселяли флюиды любви. Его вновь одолела тоска. Он мог голосом почти всё! Убеждать, обманывать, унижать, входить в доверие, даже убивать. Но не мог заставить полюбить себя.

А Милош Ремер мог. И та певичка, которую он так быстро и глупо растерзал в «Метрополе», тоже могла. Как постичь их тайну? Хирург, обследовавший его в камере, говорил, что добраться до сути можно, только вскрыв все органы, отвечающие за индивидуальность голоса.

Что ж, теперь он не будет спешить. Он подготовится к операции основательно.

Дождь заканчивался. Одновременно терял обаяние голос Милоша Ремера. Марк уже изучил возможности клиента, и дальнейшее его не интересовало. Он покинул митинг, прошлепал по лужам, прислушиваясь к ударам редких капель и хлопкам лопающихся пузырей. Промокших ног он не замечал.

Автобус привез Композитора в центр Будапешта. За несколько дней пребывания в столице Венгрии Марк успел изучить все звуки старого города, поэтому сразу свернул на одну из улочек, уверенно проделал извилистый путь и юркнул в комиссионный магазин. Спустя пятнадцать минут над дверью звякнул медный колокольчик, Марк рассеянно шагнул на булыжную мостовую, держа в руке только что купленный фотоаппарат.

На противоположной стороне старинной улицы вертелся узколицый человек в шляпе и длиннополом плаще. Обычно он встречал Марка у гостиницы и сообщал о графике поездок Ремера. Он всегда выглядел одинаково, ни разу не представился, и Марк мысленно называл его Плащом. Сегодня погода оправдала ожидания незнакомца, плащ на нем был мокрым.